В ранней юности, классе наверно в восьмом, меня до глубины души поразила вот эта песьня Высотского из его французского диска. Поразила она меня своей страшной правдой. Прошла с того времени целая эпоха. Однако изменилось ли что? Увы нет:

Что за дом притих,

Погружён во мрак,

На семи лихих,

Продувных ветрах,

Всеми окнами

Обратясь во мрак,

А воротами —

На проезжий тракт?

Хоть устать я устал, а лошадок распряг.
— Эй, живой кто нибудь — выходи — помоги!
Никого. Только тень промелькнула в сеня́х,
Да стервятник спустился и сузил круги.

В дом заходишь как

Всё равно в кабак,

А народишко —

Каждый третий — враг.

Своротят скулу — 

Гость непрошеный.

Образа в углу —

И те перекошены.

И затеялся смутный, чудной разговор.
Кто-то песню стонал и гитару терзал.
И припадочный парень — придурок и вор —
Мне тайком из-под скатерти нож показал.

Кто ответит мне, 

Что за дом такой?

Почему во тьме,

Как барак чумной?

Свет лампад погас,

Воздух вылился…

Или жить у вас

Разучилися?

Двери настежь у вас, а душа взаперти.
Кто хозяином здесь? Напоил бы вином?!
А в ответ мне: — Видать, был ты долго в пути,
И людей позабыл — мы всегда так живём.

Тра́ву кушаем, 

Век — на щавеле.

Скисли душами,

Опрыщавели.

Да ещё вином

Много тешились —

Разоряли дом,

Дрались, вешались…

— Я коней заморил, — от волко́в ускакал.
Укажите мне край, где светло от лампад,
Укажите мне место, какое искал, —
Где поют, а не стонут, где пол не покат.

— О таких домах

Не слыхали мы,

Долго жить впотьмах

Привыкали мы.

Испокону мы

В зле да в шёпоте,

Под иконами

В чёрной копоти.

И из смрада, где косо висят образа,
Я, башку очертя, гнал, забросивши кнут,
Куда кони несли, да глядели глаза,
И где встретят меня, и где люди живут.

…Сколько кануло, сколько схлынуло!
Жизнь кидала меня — не докинула.
Может, спел про вас неумело я,
Очи чёрные, скатерть белая?!